Самолёты

   Мы с подругой ждали Пабло неподалёку от церкви. Хотя по правде сказать, она была мне не подругой, а всего лишь знакомой Пабло, с которой я виделся только тогда, когда виделся с ним. Просто он назначил нам троим встречу здесь, сказав, что подойдёт совсем скоро. Она была одета в хлопковую рубашку цвета оливок и короткие белые шортики.

   Сев на скамейку в маленьком сквере, мы заговорили о пустяках. На ветру шумели листья клёнов. Я облокотился о спинку и слушал её рассказ о какой-то подружке из колледжа, глядя в чистое небо. Обычно говорила она, а я слушал, иногда вставляя слово там, где это требовалось. Её такое положение устраивало, как и меня. И пусть её истории часто были плоски и банальны, не имели ни сюжета, ни порядка, а часто даже и смысла — ей иногда нужно было выговориться, а я, как выяснилось, умею слушать (хотя сам бы я не сказал).

   Пролетел самолёт. Я прикинул направление, примерно на Северо-Запад. А она его даже не заметила.

   — Это уже четвёртый. Или пятый.

   Она замолчала, уставившись на меня.

   — Что?

   — Чётвёртый или пятый самолёт за двадцать минут. И все в одну сторону, — ответил я, сам удивившись, что заговорил об этом.

   Она подняла голову и прищурилась. Но самолёт уже исчез, только воздух гудел от рёва его двигателей.

   — Ты считал? — усмехнулась она.

   Я пожал плечами.

   — Как-то само вышло. Прости.

   — Ну и ладно, — и она продолжила рассказ про подругу.

   Но я уже не мог её слушать. Во мне зародилось подозрение. Оно, как какой-то полутон, который только стоит услышать и уже из всех звуков остаётся лишь он — я не мог отделаться от этого звука. Пять самолётов за двадцать минут. Несложная арифметика. Получается, один в четыре минуты. И все летят в одном направлении. Когда гул в воздухе стих, воцарилась тишина, нарушали которую только шелест листьев и её болтовня. Я затаился. Стал ждать.

    И через три минуты послышался уже знакомый звук. Будто по небу двигали гигантский шкаф.

   Пролетел самолёт. Всё туда же — на Северо-Запад. Я не удержался.

   — Слушай, а тебе это не кажется странным? Столько самолётов в одну сторону.

   Она нахмурилась.

   — Нет. Почему мне это должно казаться странным? Люди хотят отдыхать. Странно, что ты к этому привязался.

    Я продолжил настаивать на своём.

   — Но шесть самолётов! Ведь мы не так близко к аэропорту.

   — Самолёты летают по всему миру, — отрезала она и ткнула пальцем в небо. — Вот, смотри, ещё один. Это нормально.

   Небо пересёк седьмой самолёт.

   — Не думай об этом и всё будет хорошо. Ещё и мне голову забиваешь.

   Я согласно кивнул.

   Однако я уже не мог об этом не думать. Такой я, если что-то взбрело в голову, я буду эту мысль крутить и крутить, пока она не выродится во что-нибудь, пускай я от этого не могу спать по ночам — себя не перекроишь так вот запросто.

   — Постой. А куда они летят, эти туристы?

   Она дёрнула плечами и подняла глаза к макушками клёнов. Было видно, что самолёты в небе заботят её не больше, чем автобусы на дорогах.

   — Откуда я знаю?! И чего ты вообще завёл этот разговор? — от напряжения её губы вытянулись в бледную ниточку, — Чего тебе, неймётся?

   — Прости, — ответил я, уже жалея о том, что вообще пришёл, — просто интересно стало, только и всего.

   Она фыркнула и отвернулась. Между нами воцарилась тишина, глубокая, как пустой колодец. Я смотрел в него и мне казалось, я вижу собственное отражение на воде, однако воды не было, на меня глядел ссохшийся пласт земли. Но через какое-то время, она снова заговорила с той же лёгкостью о своих друзьях, будто между нами ничего не произошло. Прозвенел колокол. Есть у неё такая черта — она отходчивая. Наверное, поэтому мы и можем общаться. Она повеселеет, и мне становится полегче, уже не чувствую себя таким негодяем, выводящем девушек из себя.

   И как раз в этот момент снова промчался самолёт. Мне показалось, что все в сквере подняли глаза — кроме меня. Она покосилась в мою сторону. Но мне даже не нужно было смотреть наверх, чтобы понять — это седьмой. На Северо-Запад. Я промолчал, и тогда она наконец облегчённо вздохнула. По верхушкам клёнов прокатился ветер, зашелестели листья. Я вполуха слушал её рассказ.

   Когда Пабло показался из церкви, мы синхронно встали. От его широкой улыбки по моему телу прошла дрожь. В пустом колодце появилась влага, и я отчётливо увидел отражение своего лица в глубине его карих глаз.

   Я и сам до этого не осознавал, как был напряжён. Шея затекла и сильно болела, я с трудом мог поднять голову. Всё это время я был натянут, как тетива лука, собирая в точку свою концентрацию, готовый соскочить с пальцев невидимого лучника и запустить невидимую стрелу в невидимую мишень. Вся эта тяжесть вдруг спала, осталась лежать на скамейке, а я встал и обнял друга.

   В общей сложности, над нами промчались двенадцать самолётов. Двенадцать раз маленький скверик окатывали волны реактивного гула.

   Я рассказал об этом Пабло.

   — Как думаешь, что это было?

   Он нахмурился:

   — А ты разве не слушал новости?

   В небе показался тринадцатый самолёт.